Когда собрались почти все, стал спрашивать о задачах, с которыми пришли в марафон.
- Хочу побыть в марафоне.
- Хочу прожить эти два дня в марафоне.
«Быть в марафоне», «прожить в марафоне», - отвечали один за другим, словно сговорились подшутить надо мной. И никто никаких конкретных задач не формулировал. Никто не оставлял мне повода для комментария…
Участники и сами удивлялись такому единодушию друг друга. Не зная, как реагировать, поглядывали на меня. Я недоверчиво глядел на всех, едва сдерживая улыбку. В конце концов не выдержал. Разулыбались все.
Улыбаться хотелось, потому что мне всё это, очень нравилось. Нравилась вся эта «бесцельность» входа в марафон. А недоверчиво вглядывался в каждого, потому что мне хотелось верить и не верилось, что участники сегодняшнего марафона не притворяются, а действительно уже так доверяют себе, что умеют, наконец, входить в двухдневную работу группы, не стесняя и не подстраховывая себя рамками заранее определенных задач, доверяют своей интуиции.
- Грамотные! - проворчал я, поверив каждому и всем вместе и пряча удовольствие.
В действительности ситуация участия в психотерапевтической группе, когда ты помнишь свои понятные тебе задачи, помнишь свои планы и себя в них, но, когда ты их на время марафона как бы забыл, и входишь в него, как входишь незнакомый себе в новую воду, как погружаешься в молчание, никакими планами от неизвестности не отгороженный, без задач, которые сузят твое внимание, заставят, осуществляя уже известное, что-то играть, такое ничем, кроме твоей собственной внутренней природы, не защищенное и не гарантированное участие – самая рискованная, самая тревожная, но и самая содержательная работа в группе!
Такая «постановка задач», как и тишина молчания, делает участника открытым неизвестности того, что будет происходить, открытым событиям (внутренним и внешним), и в работе в группе наиболее эффективна.
Поделиться в соцсетях