Женщине говорили что-то, о чем она сама спрашивала, и что говорившим казалось для нее важным.
Та вроде бы слушала. Но чувствовалось, что она совсем не вникает в то, что говорят. С недоверием ждет неожиданного нападения или иного подвоха. И явно ничего не понимает, будто не слышит, как глухая! В то же время казалось, что сама настороженная женщина верит, что внимательно слушает.
Спросил себя:
- А чем отличается внимательное слушание от такого, настороженного? Ведь внешне оно (настороженное слушанье) было очень похоже на внимательное – острой сосредоточенностью.
- Чем сам человек может отличить, слушает ли он важное ему сообщение или только делает вид, недоверчиво ожидая подвоха и заранее от него защищаясь?
- Чем, при всей внешней схожести этих двух манер, они разнятся по содержанию (отношению к собеседнику, к его сообщению, по поведению) и по их последствиям для слушающего и для говорящего?
Чувствовалось и было ясно, что, опасаясь нападения, женщина настороженностью была отгорожена от тех, кому задавала о себе вопрос. Не различала говоривших и не вникала в то, чем, каким состраданием ей, каким человеческим опытом, рождается то, что ей о ней говорили. Не чувствуя, не различая мотивов тех, кто ей отвечал, не понимала смысла сообщения, но слышала лишь пустые слова, которыми поэтому не могла воспользоваться.
Внимательное слушанье (в отличие от такого, где слушатель просто отказывается от опыта другого человека, от того, чем рождается сообщение), внимательное слушанье отличается тем, что мы, во-первых, вникаем, в то, кто с нами говорит. Слышим, во-первых, человека – этого человека. Сочувствуем с ним. Сочувствуя, начинаем понимать, откуда, из какой его жизни, он берет то, что говорит, чем делится с нами. Приобщаясь к опыту другого, мы сверяем его опыт со своим. Это дает нам свободу, соглашаться с другим или нет, свободу выбирать, как пользоваться услышанным.
Разным оказывается и результат того и другого слушанья.
В результате настороженного ожидания подвоха, мы, отказавшись от общения с другим человеком, отказываемся и от той, часто очень нужной нам, информации, которой тот делится с нами. Делая вид, что слушаем, не вникая, мы, обманывая другого, обманываем себя – остаемся без ничего! Недоверие возобладало!
Когда мы внимательны, мы выбираем собеседника. Выбираем нужное. Выбираем, что нам надо в реплике… С этим соглашаемся или не соглашаемся – это уже наше дело. Но мы общаемся с подобным нам человеком. Приобщаемся к иному опыту.
Внимательное слушание отличается от настороженного открытостью другому человеку, его опыту, исходящей от того информации….
Подводя итог, повторюсь.
В настороженном слушанье нет своего отношения к тому, кого слушаешь. Его заранее боишься.
Слушая внимательно, принимаешь и чувствуешь другого равным, приобщаешься к его иному опыту, с ним свободно считаешься.
Различается и результат.
Настороженно ожидая подвоха, внутренне защищаясь от предполагаемого нападения, – либо вовсе отказываешься от информации и остаешься без нее. Либо, слепо доверяя, авторитету говорящих, не вникая в суть сообщения, попадаешь в безответственную зависимость. Воспринимаешь информацию без критики, как внушение.
Слушая внимательно – чувствуешь другого равным, выбираешь дистанцию с ним и свободно считаешься.
Слушать можно настороженно (как наша героиня), лишая сообщение смысла и попадая в слепую зависимость, а можно внимательно, понимая говорящего, различая, свое, чужое, и выбирая нужное.